Было это до царя Ерохи, когда земли было трохи. Было это и до царя Панька, когда земля была тонка, снег горел, а соломой тушили. Вот в том царстве жил старик со старухой. Жить-пожить, нашли они себе двух дитёх: сына с дощкой. Жили они не так-то бедно, не так-то богато. Старик рыбалил, охотнищал. Поймал он раз силком шакалкю, она ему гутарит:
— Старик, отпусти меня на ветер, я тебе клад дам.
Дивуется старик словам шакалки, взял да пустил ее. Когда шакалкя стала уходить, гутарит:
— Пойди, старик, в лес, до щёрного камня, подыми его, там клад найдёшь.
Старик побег до того камня. Прибег, поднял камень, а под ним ямка, в ямке казан с золотом. Забрал он золото да домонь пошел. Приходит, золото спрятал. Работать бросил. Построил большой курень, купил коних, разную скотину, стал со старухой жить хорошо. Сын растет, растет и дощь. Подросли они, дощь по хозяйству управляется, сын охотнищает. Ну, жили, жили, потом старуха померла, а после пришла смерть за стариком. Стал он помирать, призвал сына с дощкой:
— Дети!
— Што, батюшка?
— А вот што. Ты, сынок, не жанись, а ты, дощка, не выходи замуж. Живитя вместе, на ваш век хватит моего богатства до вашей смерти.
Сказал старик и помер. Похоронили дети отца, клятву дали: «Будем выполнять завет». Живут брат с сестрой год, другой и третий. Брат охотнищает, сястра по хозяйству управляется. Брата Леоном звали, а сестру Машей. Сравнялось Леону двадцать годох, а Маше восемнадцать. Леон думает: «Хорошо было отцу завет давать— мне не жаниться, а сястре замуж не выходить. Мы-то у отца были, была у отца мать, а мы с сястрой доживём до старости — кому завет будем оставлять?» Думал, думал он да додумался, што отец завет дал в другом понятии. Ну, додумался, приходит до сястры и гутарит ей:
— Маша!
— Щаво, братец?
— Нам отец завет дал в другом понятии.
— Братец, а в каком?
— У нас, Маша, мать была?
— Была, братец.
— А отец был?
— Был, братец, — отвещает Маша.
— Отец завет давал?
— Давал, братец.
— А мы с тобой, Маша, кому завет давать будем?
— Ня знаю, братец.
— А я знаю. Я жанюсь, а ты выйдешь замуж. Тебя я ня брошу до смерти. Будем с тобою жить, как и жили.
Сястра ему отвещает:
— Дело твоё, братец, помни толькя завет отца.
Прошло там сколькя-то время, Леон жанился, построил себе большой курень, живет с женой. Маша осталась в отцовской хате. К сястре Леон ласку имеет, увежлив с ней, любит ее. Смотрела, смотрела на такое дело жана Леона да заревновала. Вот и думает она: «Што я за жана? С сястрой муж гутарит, а со мною нет. Её любит, а меня нет. Што я, щелядка какая?!»
Ну, стала она думать, штоб отвернуть мужа от сястры. Думала, думала да надумала. Ушёл раз Леон на охоту. Зашла она на баз, убила быка. Пришла в хату, села и плащет.
Приходит Леон.
— Щаво ты, жана, плащешь?
А как мне ня плакать? Сястра твоя мстит мне.
— Щаво ж она тебе плохого сделала?—спрашивает Леон.
— Она со зла быка нашего убила.
— Глупая, раз бык убит, завтра будет другой.
Видит жана Леона, што муж без внимания, тогда она задумала другое зло. Ушёл Леон на охоту, она побила всех барашек. Сидит себе да плащет. Приходит Леон.
— Щаво, жана, плащешь?
— Как жа ня плакать? Сястра твоя прежде быка убила, а таперища всех барашек побила да сказала мне: «Если я тебя застану в хате, и тебя убью». Я таперища боюсь дома оставаться.
Леон отвещает:
— Не плащь. Завтра будут другие барашки. Убивать тебя она ня станет, тебе померещилось. Щаво тебе не хватает? Щаво ты все на сестру наговоры делаешь? Допрежь тебя мы с ней хорошо жили, пришла ты в дом и такую поднимаешь склоку.
На третий день Леон пошёл на охоту рано. Жана его рвёт и мечет, ня знает, што бы сделать да отворотить мужа от сястры. Так её и мутит. Места баба себе не находит. Думала, думала да коня загубила. Загубила, села и плащет.
Приходит Леон, спрашивает:
— Што, жана, плащешь?
— Твоя сястра коня загубила.
Леон ей отвещает:
— Другого купим.
Так нищаво жена не добилась. Пуще прежнего ее мутить стало. Живут они так-то, время идет, а тут сын у них нашёлся. Как-то раз пошел Леон на охоту, а жана решила задушить дитё. Думала, думала, да и подошла к тому — наложила на дите руки. Сидит, голосит на всю станицу, волосы на себе рвёт.
Приходит Леон, спрашивает жану:
— Щаво голосишь?
Жана стала упрекать:
— Ты никогда мне не веришь! Для щаво жа ты меня брал? Я тебе гутарила, што сястра хощет погубить меня, а ты ня верил. Гляди, она наше дитё погубила. Как хощешь, я с тобой жить ня стану!
Леон нищаво не сказал жене. Запрег коня. Прибег да сестры, взял её да поехал в лес. Приехал. Отпрёг коня и гутарит ей:
— Ну, сестра, я все терпел, а таперища сил нету. Не могу табе простить такого подлого дела.
— Какого дела, братец?
— Ты у меня убила быка, барашек, коня. Я табе нищаво не гутарил. А когда ты убила моего сына, простить тебя не могу.
— Братец, да я нищаво не знаю. Не губила я твоего сына. Да у меня дум таких не было!
Ну, как она его ни убеждала, Леон сестре не поверил, жизни ее не лишил, а кару дал. Он гутарит ей:
— Ложи правую руку на пенек. Я отрублю тебе пальцы, да и иди на ветер.
Заплакала Маша:
— Спаси тебя Христос, братец! Неправду ты делаешь!
Положила она правую руку на пенёк. Брат саблей отрубил ей пальцы. Сел на коня да побёг домонь. Осталась Маша в лесу одна. Птицы поют, солнышко светит, а у ней, несчастной, слёзы рещкой текут. Стоит она, не знает куда податься. Стояла, стояла да пошла, куда глаза глядят. Она была такая красивая да справедливая!.. Вот идет она по лесу, а звери её не трогают. Звери — они знают, чуют, какой есть щеловек, вот и её пощуяли. Не тронули. Ходила, ходила Маша по лесу—сорвет травы, листощки да лещит себе руку. Шла она так-то да забрела в такое дремущее место! И рада бы вернуться, да не знает, куда идти. Идет она по дремущему лесу, глянет на руку, подумает, што с ней брат сделал, — жить ей неохота. Погубить она себя не может, а смерть сама не приходит. Вышла она на поляну, обрадовалась, а потом запечалилась пуще прежнего: «Вот какая моя судьба!»
Глядит и видит: перед нею большой дом. Думает Маша: «В таком доме, далеко от людей, хорошие люди не живут». Стоит она, глядит да думает: «Пойду в дом. Хуже не будет, а будет — такая моя судьба». Приходит до дому, а дом высокой стеной окружен. У ворот львы на цепь привязаны. Идет она в ворота, а львы не трогают. Подходит до крыльца, а там собаки. Влезла в дом, собаки её не тронули. Смотрит, а в доме никого нет, а продукты есть. Взяла Маша перевязала больную руку да стала с хозяйством управляться. Приготовила кушать, а в ворота постущали. Приехали двенадцать человек. Испужалась она, спряталась за пещку. Зашли двенадцать братьёх-охотникох. Смотрят: в доме щисто, на столе убрано, полы подметены. Старший брат гутарит:
— Братцы! У нас кто-то есть. Объявись! Если стар щеловек — отцом будешь, если нам ровесник — братом будешь. Ну, Маша вышла. Как увидали её братья, так все и загорелись. Поздоровкались, стали спрашивать:
— Откуда, сёстрица? Какое дело привело?
Маша все прогутарила. Братьям стало Машу жалко. Старший гутарит:
— Раз такое дело, ты страдала, мы принимаем тебя сястрой. Клятву даём, што ня бросим, не обидим тебя.
Осталась Маша у двенадцати братьёх. Смотрит за ними, пищу готовит. Так они все стали жить. Жана Леона не поверила своему мужу, што он сястру погубил. Стала она искать волшебникох, колдунох, знахарей. Сколько она ни искала, все-таки нашла одну колдовщицу. Та ей погадала:
— Ой, ой, детощка! Она живая! Живет она в таком-то месте. Муж твой толькя пальцы ей отрубил.
Жена Леона просит бабку наколдовать такое лекарство, штоб Маша умерла. Колдовщица наколдовала напиву. Села на веник, плеснула из скляницы, плюнула три раза и полятела. Прилятела, сделалась дряхлой старухой, идет до ворот. Львы увидали колдовщицу, стали рыкать, бросаться. Щуют зло. Не пускают. Маша в это время вышла на крыльцо, видит: старушка стоит. Жалко стало ту старушку. Провела она её в дом, накормила. Сидит колдовщица с Машей, а сама думает, што вот-вот приедут двенадцать братьех да захватят её тут. Тогда она встала, прощается, благодарит Машу:
— Спасибо, детощка! На вот тебе пасхальный балахон. Надень и носи. Он тебе, красавица, к лицу. Сщастье тебе принясет.
Сказала бабка да ушла. Маша проводила бабушку. Подошла до зеркала. Посмотрела на себя, потом на балахон. Балахон красивый, ушит зеньщугом, рубенами. Маша думает; «Надену я его, братьёх в нем встрещу». Подумала так-то, надела колдовкин балахон. Как надела, так и упала замертво. Приехали братья. Львы рыкают, собаки лают. Братья не поймут, што за причина. Заходят в дом, а сястра — неживая. Стали братья бить собак, львох. Плащут братья по сястре, собаки воют, львы рыкают. Ну, плакали, плакали, а меньший брат-то додумал. Вот он и гутарит:
— Братцы, сымем с нее балахон, он щужой. У нашей сестры не было такого. Это ктой-тодал ей. Похороним её в нашей одёже.
Братья согласились. Сняли с нее балахон — Маша проснулась! Обрадовались братья, львы играют, собаки от радости бегают. Стали братья Машу спрашивать:
— Кто был у тебя без нас?
Маша всё по порядку прогутарила. Старший брат наказ дал:
— Не пускай никого без нас!
Прошло сколько-то время, жена Леона пришла до колдовки:
— Погадай мне, бабушка!
Развернула колдовщица щёрную книгу, поглядела и гутарит:
— Живая!
— Бабушка, бяри с меня што хощешь, толькя умори её.
Колдовщица согласилась. Наколдовала на платок, взяла его, села на веник, плеснула из скляницы, плюнула три раза и полятела. Прилятела, претворилась в старушку, пошла до ворот. Львы стали рыкать на неё. Маша вышла на крыльцо. Видит старушку. Привела ее в хату, усадила, накормила. Старуха щует, што скоро братья приедут, оставила Маше платок колдовский да ушла. Взяла Маша платок, а он такой красивый, птицы разные на нем написаны. Полюбовалась да повязала его. Только повязала—упала замертво. Возвернулись братья, а львы кидаются, рыкают, собаки бросаются до братьёх.
— Што такое?
Заходят в дом и видят: Маша ляжит перед зеркалом. Подошли они до неё, смотрят, а на голове у неё платок.
— Не её, чужой! — гутарят братья. — Такого платка у Маши не было! Мы ей не дарили!..
Сняли платок — Маша ожила. Поднялась она, прогутарила братьям про старуху. Братья приказывают:
— Ну, таперища все! Больше никого в дом не води, а пуще бойся старуху: она колдовщица.
А жана Леона не успокоилась. Пришла она до колдуньи:
— Бабушка, погадай мне!
Стала колдовка гадать. Взяла щёрную книгу, открыла, а в книге написано: «Маша живая».
Жана Леона стала колдовку молить:
— Убей её, бабушка! Нищаво для такого дела не пожалею!
Старуха согласилась. Наколдовала она на яблоко. Села на веник и полятела в лес. Прилятела, претворилась в старуху, подошла до ворот. Львы рыкают, бросаются на старуху пуще прежнего. Собаки лают, готовы разорвать колдовку. Вышла Маша на крыльцо, а дальше собаки её не пускают. Видит колдунья такое дело, што пройтить нельзя, она гутарит:
— Спасибо тебе, што сердца на меня не поимела. На тебе яблощко царское!
Бросила старуха яблощко. Подпрыгнули львы, рванулись собаки, а яблока не поймали. Яблоко прямо Маше в руки упало. Пришла Маша в хату, смотрит на яблоко, дивуется на него. Такое оно красивое, есть жалко. Думала, думала да откусила кусочек. Как откусила, упала замертво. Приехали братья, смотрят, а сестра их не встрещает. Львы бросаются, собаки воют. Заходят в дом, видят: сестра мёртвая, а недалеко от неё надкусанное яблощко. Позвали братья собаку. Она как схватила яблоко, гак упала. Горевали, горевали братья, да и горевать некуда. Сделали они гроб стеклянный, положили Машу в гроб, понясли его в лес, подвесили тот гроб на золотых цепях на высоком дубу. В горе своем поубивали они своих коних, львох, собак, вырыли под гробом могилу и себя убили. Братья любили Машу не братской любовью. Раз она мёртвая, им жизни нету. Приняла земля мёртвых братьёх, а на могиле выросли цветы: белые, красные, голубые. На дубах на золотых цепях висит гроб стеклянный, а в гробу, как живая, лежит Маша. Утром цветы малые, а к вечеру вырастают до самого гроба. Ночью отцветают, а утром обратно расцветают и до гроба тянутся.
Жил в этом царстве царь, а у него был сын. Вырос он. Царь задумал его женить. Одну невесту засватал — она не по ндраву; вторую засватал — она не по ндраву. Отступился царь от сына. Махнул на него рукой — «Што хощет, пусть то делает! На ком хощет, на той женится!»
Царский сын любил охотнищать. В каких лесах он толькя ни охотничал. Вот раз поехал он поохотнищать, разогнать досаду. Ездил, ездил да наехал на дом двенадцати братьёх. Видит: ворота открыты, никого нет. Он влез в хату, а там пусто. Ему невдомек, што в его царстве было убивство. Пошел он округ забора, видит: два дуба, цветы разной красоты растут, высоко тянутся. Глянул царский сын наверх, увидал стеклянный гроб. Залез он на дуб, видит в гробу красоты неописанной Машу. Осмотрелся он, позвал слуг. Они сняли гроб. Повёз царский сын его домонь. Привёз, поставил гроб в свою хату. Стал он обнимать, целовать гроб. День сидит в своей хате, другой, третий. Похудал, стал хворать. Отец стал доглядать за сыном. А сын стал закрывать свою хату. Вот царь с женой обсудили. Царь гутарит:
— Ты, мать, у него в хате погляди. Он как с охоты приехал, так всё время у себя сидит и не выходит, а дверь затворяет.
— Как жа я до него в хату попаду?
— Вот как, — гутарит царь, — завтра утром я пойду во двор, споткнусь, упаду, а ты крищи: «Батюшка убился!» Он выскощит до меня, а ты в то время влезешь в хату да поглядишь, што у него в хате делается.
Так они и сделали. На другой день, утром, царь пошел на двор, споткнулся, царица стала крищать: «Батюшка убился! Батюшка убился! Батюшка убился!»
Услыхал сын. Побег до батюшки, а закрыть хату забыл. Мать влезла в хату и видит: посредь хаты стоит гроб, в гробу, как живая, ляжит красавица. Побегла царица до царя. Царь спрашивает жену, што она видала. Царица все ему поведала.
— Откуда он взял тот гроб?
— Ня знаю.
Ну, обсудили царь с царицей это дело. Стали полдничать, покликали сына. Сын пришел. Царица спрашивает:
— Сынок, хощешь жаниться?
Он ей ответил:
— Матушка, мне при отце стыдно гутарить.
— Да щаво жа стыдно?! Задумал жениться, скажи. А то глядим на тебя, видим, в лице ты сменился. Хворать стал, а мы с отцом нищаво ня знаем. Если што, мы всех фершалох, докторох, знахарей, профессорей позовем.
Сын отвещает:
— Здоров я.
Тогда мать-отец стали пытать у няво. Ну, как ни скрывал сын, а пришлось во всем признаться. Повел он отца-мать в свою хату. Глянул царь на Машу в гробу, растерялся. В 24 часа он собрал всех знахарей, колдунох. Ну, все знахари, колдуны гутарят:
— Отравили девку, нищаво поделать мы ня можем.
Позвали докторох, профессорей. Они Машу в чувство привели. Все знахари, колдуны дивуются. Царица позвала царя, сына — все рады. Живет Маша у царя, время идет. Прошло сколькя-то время, царский сын стал Маше про свою любовь гутарить, просит её стать его женой. Маша дала согласие. Тогда он взял её за руку, привел до отца-матери.
— Батюшка и матушка! Дозвольтя мне жаниться!
— Мы согласны! А вот согласна ли красавица Маша?
— Я ня против, толькя я роду простого и без пальцев.
— Нищаво! — сказал царь. — Нам жана сыну надобна. Ты нам пондравилась.
Царю ни пиво варить, ни вино курить. Всего у няво много. Вот и зашумел пир на весь мир. Повенщали молодых. Живут молодые да поживают. А тут война. Видит царь, дела пошли не на шутку, он послал сына в одну сторону, полковникох в другую. Осталась Маша со свекром и свекровью. А жана Леона покою себе ня знает. Пошла она до колдовщицы, просит ее погадать. (Их ба всех, колдовщиц, перевешать, штоб они не мешали хорошим людям на свете жить). Стала она глядеть в щёрную книгу, а там написано: «Жива Маша. Вышла замуж за царского сына».
Жана Леона молит колдовщицу:
— Бабушка, умертви Машу! Я таперища боюсь её пуше прежнего. Скажет она царю, а царь меня казнит, все жилки с меня повытянут. Што хочешь, то и бяри, толькя умертви её!
Живёт Маша. Родился у неё сын. Вот она пишет своему мужу грамоту. Дали грамоту солдату, штобы он доставил царскому сыну. Повёз солдат. Дорогой зашёл до той колдовщицы. Напоила она солдата, а грамоту подменила. Наутро солдат пошел. Приходит он до царевища, отдал грамоту. Щитает царевич, а в грамоте написано: «У нас всё хорошо, толькя несщастье: родился у меня кошенёнок». Прощитал царевич, глаза вылупил.
Вот он думает: «Ну, если бы у простых людей такое дело слущилось, а то в царском роду». Пишет он матери: «Я жив, здоров. Пришлите грамоту мне, как живет моя жена. А то я полущил грамоту, а в ней непонятные слова. Я никак их не разбяру».
Царь с царицей заказали потрет с внука, отписали все, што положено. Понёс грамоту, потрет тот солдат. Дошел он до колдовщицы, остановился отдохнуть. А она подменила грамоту с потретом. Полущил царский сын, прощитал, а на потрете кошенёнок написан. Тогда он отвещает отцу-матери: «Может, жена моя урод. Я её взял не живую, а мёртвую. Русская-то она русская, а кто его знает, што с нею. Мой наказ вам, штоб до моего прихода и духу её не было!»
Колдовка щудесами занимается, а Маша страдание из-за неё большое имеет. Полущили царь с царицей такой наказ от сына, нищаво нея могут понять. Перещить ня стали. Одели Машу, поклали в подсумок хлеба-соли, одну луковку, а в переметную суму посадили дитё. Пошла Маша на все щетыре стороны. Шла она, шла, зашла в дремущий лес, видит: стоит колодец. Она себе думает: «Вот я и отдохну здесь, водицы попью». Глянула в воду, а из сумы-то перемётной, ей показалось, в колодец дитё упало. Кинулась она в воду руками, ищет, ловит дитё, а его нет. Опомнилась, хвать за суму, а дитё — в ней. Глядит на руку, а у ней пальцы отросли. Тут она обрадовалась. Отдохнула, потом пошла. Шла, шла и пришла до того дома, где жили двенадцать братьёх. Зашла, а там всё не по-прежнему: ни братьёх, ни львох, ни собак нет. Пошла она округ забора, видит: два дуба стоят, на них цепи золотые болтаются, а кругом дубох цветы повяли. Стала она утром и вечером поливать те цветы, они зацвели. Живёт она в доме братьех. Сын растёт не по дням, а по щасам. Вот раз она собралась в свою деревню. А сыну о жизни она всё поведала. Идет она, встречает брата Леона. Брат её тоже признал. Толькя диву дался: «У сестры на правой руке пальцех не было, а таперища есть».
Подходит Маша до брата, спрашивает:
— Где ба можно с сыном перенощевать?
Брат гутарит:
— Можно у меня.
Пришла она до брата в хату. Узнала нявестку, а нявестка на Машу глядит. В это время пришёл полковник и приказ даёт:
— В этой хате будет царский сын нощевать.
Царский сын с войны домонь ехал. Влез он в хату, глянул, а перед ним его жана. Глянул на руку, а на ней пальцы. Он и думает: «Как бывают люди похожи! Ну, прямо жена моя!»
Брат Маши ужин собрал. Сели все за стол. Царский сын просит:
— Гутарьте быль, а то до сна далеко, время девать некуда.
Маша отвещает:
— У меня есть сын, он быль скажет.
Царский сын согласился послушать. Стал сын Маши гутарить. Поведал он, как матери брат руку отрубил, как мать жила у двенадцати братьёх, как её отравила колдовка, как мёртвую в гробу царский сын нашёл, как на ней жанился (а жена брата в это время сидит да от страха мрёт), как она родила сына, а отец прислал грамоту, штоб выгнали её с сыном, как она опустила руки в колодец, у неё отросли пальцы. Закончил сын Маши гутарить. Муж Маши встал, подошёл до сына, признал, поликовался; подошел до жаны, обнял, от радости заплакал. Призвал своего полковника, приказ дал:
— Казнить брата моей жены, а его жану привязать к хвостам невладанных коних.
Маша просить за брата и его жану стала. Царский сын простил брата, а жану его приказал привязать к хвостам коних. Привязали её, погнали коних, они растаскали злую женщину. Забрал царский сын жану, сына и поехал домонь. Приехал. Царь на радостях встретил сына, нявестку, внука колокольным звоном. Собрал пир на весь мир. И я на том пиру был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало. Набрал щару зелена вина, нёс тебе сюда, хотел попотщевать. Шел-шел да о камушек спотыкнулся. Уронил из рук щару да разлил вино. Так, братец, и не довелось тебя угостить зеленым вином. Я и после заходил до них. Хорошо они живут. Бывал я и в лесу, видал дом двенадцати братьёх-охотникох и могилу. Толькя цвяты на могиле завяли.
Сведения ОНН
Наименование ОНН: Брат и сестра Язык наименования: rus Сведения, относящиеся к наименованию: Сказка Современное место бытования ОНН: посёлок Новокумский Левокумского муниципального округа Сведения об особенностях ОНН В настоящее время выходит из активной традиции, сохраняясь в памяти старшего поколения. В целом, бытование находится на грани исчезновения, утрате традиции способствует отсутствие передачи от исполнителя к слушателю Сведения об особенностях распространения и использования ОНН: устная Ссылки на библиографическое описание ОНН: Якоби Л. А. - Сказки казаков-некрасовцев. Ставрополь 2013 год Собиратель объекта нематериального культурного наследия: Якоби Лилия Александровна Ф.И.О. носителя традиции (информанта, исполнителя, руководителя коллектива): Аксинья Тимофеевна Пушечкина (участница ансамбля «Некрасовские казаки», сказительница).