Жил старик со старухой, детей у них не было, только вдвох жили. Жили бедно. Старик-то, когда был молодым, рыбалил, охотнищал. За всякое дело брался, а всё денег не мог заработать. Старик был щеловек смирный, увежливый, обходительный. А жана его — старуха злая, дращливая. Как што ня так, она сейщас же, што в руки возьмёт, тем и бьёт. Все рогащи поломала об него. Ну, он всё терпел. Уйдёт из дому, делом занимается. Вот жили они, жили, а под старость старик меньше стал работать. Ну, старуха пуще прежнего его ругает:
— Такой-сякой, сам сдохнешь от голода и меня заморишь. Работу надо искать, а ты все дома сидишь.
Вот дед думал, думал и сделал силок. Ружьёх тогда не было, понятий о них не имели. Сделал он силок, пошел с ним в лес. Поставил силок на дорожке, где звери разные ходят, а сам домонь пошел. Приходит домонь да гутарит:
— Ну, старуха, завтра у нас будет мясо. Наварим, наедимся!..
— Пымай снащала зверя, потом гутарь, бездельник. Я вот сейщас тебя рогащом перяпояшу.
Взяла рогащ и ну деда обхаживать. Наутро старик пошел на то место, где силок поставил. Приходит. Смотрит: в силок попался журавель, такой красивый да мудрый. Подходит старик до няво, вынул из силка, взял яво в руки, толькя хотел голову ему скрутить, а журавель гутарит:
— Старик, не крути мне голову, я табе на время пригожусь.
Дед не думал, што от журавля будет польза, толькя ему стало интересно, што журавель гутарит. Поглядел он на журавля да спрашивает:
— А какая мне от тебя польза будет?
Журавель ему отвещает:
— Вот тебе два пёрушка. Одно пяро пустое, другое нет. Возьми это пяро, потряси три раза и гутарь: «Пяро, пяро, дай мне покушать!» Пяро табе даст, што твоей душе угодно. А таперища бяри пёрушки да ступай своей дорогой.
Старик взял два пёрушка, пошёл домонь. Шёл, шёл да захотел кушать. «Дай-ка, — думает он, — проверю, правду ли мне сказал журавель, а то принясу домонь, скажу бабе, а вдруг да ня так, она приколотит меня». Остановился он, встряхнул одним пяром до трех раз, сказал: «Кушать хощу — мяса, белого хлеба». Потряс, а нищаво нет. Старик другим пяром потряс три раза и сказал: «Кушать хощу — мяса, белого хлеба». Толькя сказал, как всё появилось на белой большой скатерти, а сверх того прошеного — скляница вина. Обрадовался дед, напился, наелся, благодарит: «Спасибо табе, пёрушко, хватит — напился я, наелся я». Встал он, пошёл домонь. Идёт и думает: «Таперища нам до самой смерти будет вдоволь. Работать ня стану я, да и бабка бить меня ня будет». Идёт он домонь, а впереди его идёт злая колдунья. Она узнала, што журавель старику дал два волшебных пёрушка. Вот она зазывает его до себя в хату:
— Заходи, милый щеловек. Погостюй у меня, щай ты устал, да и время позднее. Ты сам отколь идёшь?
— С охоты, — отвещает старик.
— А много убил?
— Нет, так себе. Пымал одного журавля.
— А где же он у тебя?
— Да я его пустил на волю, — отвещает старик.
— Заходи до меня, отдохнешь, покормлю тебя, а потом домонь пойдёшь.
Старик думает: «И вправду зайду». Зашёл он. Колдунья дала ему воды, рушник и сказала:
— Поди руки побань, а торбу свою положи.
Старик положил торбу, пошёл руки банить. А колдунья тем временем достала из торбы старика два перушка, а на их место положила другие. Побанил руки старик, колдунья посадила за стол его. накормила. Стал уходить старик, благодарит её за хлеб-соль.
Приходит он домонь, хвалится жене:
— Ну, жана, таперища нам хватит всего до самой нашей смерти. Вот пымал я журавля, а он дал мне два пёрушка. Как потрясу их, так на столе будет всё, што душе угодно.
Старуха слушает старика, а потом гутарит:
— А ну-ка, покажи, бездельник!
Дед показал два перушка старухе. Потом потряс одно до трех раз, потряс другое до трех раз и сказал: «Мы со старухой кушать хотим мясо, белый хлеб и все прощее». Сказал, а нищаво не появилось. Старик другой раз сказал — обратно нищаво. Он в третий раз сказал— и тоже нищаво. Он думает: «Вот проклятая колдунья, подменила!» А жана спрашивает;
— А где жа твой журавель?
— Да я его пустил на волю.
— На волю?
— Да.
Старуха схватила палку да нащала его бить. Била-била, палку поломала. Старик, бедный, сидит в кутке, думает о злой колдунье. А старуха подбегла до няво, схватила яво за усы, бороду и нащала таскать по хате. Таскает яво, а сама приговаривает: «Бездельник! Замущил меня! Всю жизнь живём, как нелюди! С голоду меня уморит!» Ну, таскала, пока хватило силы, а потом выгнала яво из хаты:
— Иди, где был, да штоб без еды не приходил домонь.
Дед пошёл, а на дворе нощь. Так он, бедный, до утра и ходил. Утром с красной зорькой пришел на то место, где его силок стоит. Смотрит, а в силке нищаво нет. Стал старик кликать: «Где ты, журавушка?» Слышит старик голос журавля:
— Эй, старищок, што табе надобно?
Ну, старик рассказал журавлю, как его щужая старуха заманула до себя домонь, как подменила пёрушки, как дома жена ругалась. Послушал журавель старика да гутарит ему:
— Вот табе две палощки. Встряхнешь одну — кушанье появится, какое ты хощешь, а встряхнешь другую— появятся люди с дубинками, будут бить, пока ня скажешь: «Марш на место».
Взял старик две палощки да пошёл. Шёл он, шёл и захотел кушать. Остановился, тряхнул три раза: «Хощу кушать». Сказал — тут всё появилось на белой скатерти. Наелся, напился старик, пошел домонь. Идёт, а впереди та колдунья. Подождала она старика, здоровкается с ним:
— Здорово живёшь!
— Здравствуй, — отвещает старик.
— Откуда идёшь? — спрашивает колдунья.
— С охоты.
— Много убил?
— Нет, нямного, — отвещает старик.
— Заходи отдохнуть, покушать, а потом домонь пойдёшь.
Старуха знала, што журавель дал ему палощки. Пришёл старик, повесил палощки на крюк у двери. Старуха дала ему рушник, воды да сказала:
— Иди руки побань.
Пошёл старик руки банить, а колдунья захотела посмотреть, какие палощки. Взяла она палощку, встряхнула её три раза, вышли люди с палками и давай колдунью бить. Били, били её. Она бяжит во двор, а её бьют. Увидала она старика, крищит:
— Забери людей.
А старик банит сабе руки, будто нищаво ня слышит. А люди с дубинками колотят колдунью. Она тогда крищит:
— Отдам я табе твои пёрушки, толькя забяри своих людей.
Тогда старик сказал: «Марш на место!» Старуха отдышалась, отдала старику пёрушки. Взял старик пёрушки, палощки, торбу свою, пошёл домонь.
Приходит домонь до своей старухи, гутарит ей:
— Ну, жана, ты меня била, а я не виноват. Вот таперища я принес.
Старуха взяла пёрушки, палощки, а сама ругается:
— Опять голодные будем?
А потом встряхнула пёрушки три раза. Появилась скатерть белая, а на ней — щаво твоей душе угодно. Обрадовалась она, напилась, наелась. Стала старуха ласковой и деда любить стала. А дед ей гутарит:
— Смотри, старуха, без меня не тряси пёрушки и палощки, ешь толькя при мне.
Сказал старик да пошёл сабе до брата в гости. Взял с собою пёрушки, а палощки оставил. Пришёл к брату, а брат не глядит на него. Ну, посидел он да гутарит:
— Щаво ж, брат, посидим, попьём, поедим.
А брат отвещает:
— Ты не заработал, а у меня тожа нищаво нет. Ты посяди да домонь с богом иди.
Старик потряс три раза перушками и сказал: «Кушать хотим! Подавайтя, пёрушки, нам всё на стол!» Сказал он, тут и появилась белая скатерть на столе, а на ней понаставлено было разное кушанье. Всё было, што толькя душе угодно.
Брат старика, как увидал такое богатство на столе, крищит жане:
— Жана! Щаво это ты не идёшь до нас? Щаво брата моего не принимаешь? Он наш гость.
Жана заругалась:
— Ах ты, бездельник! Да какой твой брат гость? Много таких нищих по дворам ходит.
Брат прикрикнул на неё:
— Знай, што гутаришь! Сказано — иди, угощай брата, сполняй мой приказ.
Жана, как глянула на стол, диву далась. Подошла она до брата мужа да увежливо просит:
— Братец, садись за стол, гостем дорогим будешь!
Ну, попили они, поели. Старик собрался уходить домонь. Попрощался с братом, снохой и пошёл. А в это время старикова злая баба сидела дома. Сидела, сидела да захотелось ей узнать, што могут делать палощки, што муж принёс. Взяла она одну палощку, потрясла её — появилась скатерть на столе, а на ней разное кушанье, щаво толькя душе угодно. Попила старуха, поела и думает: «Спрящу я эту палощку, а старику другую положу. Всё одно он её потеряет. Дурной он у меня». Так она и сделала.
Сидела, сидела злая баба да гутарит:
— Дай-ка испытаю я другую палощку. Штой-то в ней есть и што будет?
Взяла она палощку да как потрясет её. Выскощили три человека с дубинками, нащали старуху злую бить. Бьют они, бьют её и бить ня перестают. Крищит злая баба, плащет. Крищала-крищала да голос потеряла. Упала, а её все колотят дубинками те люди.
Входит во двор старик. Старуха до него бросилась:
— Прикажи, любезнай муж, этим людям, штоб они ня били меня. Я таперища пальцем тебя ня трону, слушать стану, слова супротив не молвлю.
Жалко стало старику, он приказал:
— Люди, подитя на свое место!
Люди с дубинками ушли. С тех пор старуха стала увежливой, ласковой, деда своего не ругала, пальцем не трогала, никогда без няво ня кушала.
Так они и жили до самой старости. Я у них в гостях была, со скатерти той кушала да быль старухи слушала, а про себя думала:
— Попала б она моему мужу Лаврену, он всю жизнь ущил ба её!
Натерпелась я от няво, как тот старик от злой жаны. Бил меня Лаврен люто, ревновал. Пойду на курагод, попляшу, поиграю песни, а домонь приду — бьёт меня. Идти до круга жаловаться — ня шла, стыдно мне было. Всю жизнь меня, антихрист, бил. Как, бывало, вспомню эту сказку, так думаю: «Найти ба мне такие палощки да поущить мужа. Узнал бы мой Лаврен, как бить жану». Таких, как он, да таких злых баб, што у старика женой была, толькя и вразумишь палкой.
Сведения ОНН
Наименование ОНН: Злая баба Язык наименования: rus Сведения, относящиеся к наименованию: Сказка Современное место бытования ОНН: посёлок Новокумский Левокумского муниципального округа Сведения об особенностях ОНН В настоящее время выходит из активной традиции, сохраняясь в памяти старшего поколения. В целом, бытование находится на грани исчезновения, утрате традиции способствует отсутствие передачи от исполнителя к слушателю Сведения об особенностях распространения и использования ОНН: устная Ссылки на библиографическое описание ОНН: Якоби Л. А. - Сказки казаков-некрасовцев. Ставрополь 2013 год Собиратель объекта нематериального культурного наследия: Якоби Лилия Александровна Ф.И.О. носителя традиции (информанта, исполнителя, руководителя коллектива): Аксинья Тимофеевна Пушечкина (участница ансамбля «Некрасовские казаки», сказительница).